Конфронт
Два архетипичных для античного барельефа сюжета: мифологизированная война и вакханалия. Оба несут в себе эквивалент роскоши для демонстративного исторического жертвоприношения настоящего перед прошлым.
Чтобы быть демонстративными траты и жертвы требуют регистрации и архивации. Все то, что необходимо для нашего состязания с силой истории, — спорт, ранг и иерархия своим появлением обязаны табелям рекордов, — месту в культурной памяти архива.
Историческая жертва требует публичности, экспонирования и внешней регистрации: такая церемония имеет место только в том случае, если она совершается под взглядом других, дабы реальность ее уничтожения была засвидетельствована.
Любая растрата должна обернуться зрелищем.
Акцент на значимости разрушения служит отправной точкой для рассмотрения современных войн как апогея «роскошных» трат, где в качестве размена выступают человеческие ресурсы. Фундаментальное родство вооруженных конфликтов и роскоши как образа жизни. В последние десятилетия о войне говорят как о «необходимой» или «вынужденной», в чем кроется неустранимое противоречие: экономика необходимости исключает расточительство, составляющее суть войны. Так, по мысли Батая, уничтожение или утрата может стать особой формой обладания, неподвластной времени.
Жертвоприношение — антитеза производства, существующего ради будущего; это истребление богатств, представляющее интерес лишь в данный момент и скорее обращенное к прошлому. В этой парадигме сражение — суть то же, что и жизнь: ценность человека измеряется в степени его агрессивного потенциала. Война не может быть сведена к выражению и средству для развития какой-либо идеологии: наоборот, идеологии сводятся к способам сражаться.
